Молодежная субкультура России 20-х годов
Была также контркультурна, как и в другие периоды истории. Но если обычно единственной нишей молодежного нонконформизма является сфера досуга, то там и тогда ситуация была качественно иной. Перед не успевшим на войну и в революцию поколением простиралось обширное поле для самовыражения и самореализации. Если обычно молодежная культура нелюбима властью и вызывает серьезные опасения своим протестным потенциалом, то в конкретноисторических условиях советской России 20-х годов ей была обеспечена поддержка государства. Она была главной социальнодемографической базой преобразований.
Призыв строить коммунизм в условиях «робинзонады» миллионов вынужденных ежедневно бороться за выживание был также далек от суровой реальности тех дней, как и красивая формула «Человек рожден для счастья, как птица для полета». Только молодежь с отсутствием у нее «чувства края» способна была сыграть роль дрожжей для подъема страны из хаоса. Это поколение ощущало себя истинным авангардом Железного века. У него были свои кумиры, ценности, свой вектор движения — только вперед. Это от него на гроб Маяковского был возложен венок из шарикоподшипников с надписью: «Железному поэту — железный венок». Как и само общество, это поколение не было культурно однородным.
В нем наряду с «пролетарско-комсомольским авангардом» были и многие другие группы: «есенинцы» (первые советские «фанаты») с их «упадочничеством»; последнее поколение русской богемы, сошедшее на нет к началу 30-х годов вслед за «Бродячей собакой», «Привалом комедиантов» и «Кривым Джимми». Часть поколения ушла в наркоманию, алкоголизм, бродяжничество, преступность. Ведущая роль в молодежной субкультуре 20-х годов пролетарских элементов придавала ей отчетливо «красный» оттенок. Властью сознательно насаждался «фаворитизм» рабочей молодежи. В демонстративно безэлитарном государстве выделялся слой «избранных самой Историей» для великих дел. Неудивительно, что в своей принадлежности к классу-гегемону эта социальная группа видела не только долг, но и привилегию и право. Безусловно, многие ее представители сумели реализовать свой шанс, обладая природными талантами, волей и энергией.
Отметим также, что именно этот слой внес на своих плечах и в своих сердцах «единственно правильную» идеологию в пестрое мозаичное общество, создавая базу для новой социализации последующих поколений. Специфические культурно-психологические тенденции НЭПа потребовали выдвижения противовеса, некоей ударной силы для противостояния «мещанству» и всему старому «отжившему», для реализации перспективных намерений власти. Эта роль досталась молодежной субкультуре. Энергия поколения стала разворачиваться как мощная стальная пружина. Инициативные начинания возникали во всех сферах культуры: рабкоровское движение, пролетарские молодежные объединения в искусстве, Театры рабочей молодежи. В «ударном» порядке силами рабочей молодежи пытались создать: новое изобразительное искусство (объединение в изоискусстве —ИЗОРАМ), новую драматургию и кинематограф (КИНОРАМ — киноискусство рабочей молодежи). Юный строитель коммунизма стремительно освобождался от комплекса культурной неполноценности, становясь экспертом и критиком профессионалов.
В жестокой борьбе идей и направлений его мнение нередко становилось эталонным. Временами пролетарская молодежь так «зарывалась», что порой власти приходилось ставить ее на место, как это произошло с «пролеткультовщиной». Это поколение пришло в самостоятельную жизнь в специфической общественной ситуации, когда проблемы технической реконструкции действительно были судьбоносными для страны. Это наложило особый отпечаток на содержание обучения, на соотношение классического и профессионально-технического образования в пользу последнего. Подвергая сегодня «суду» исторический эксперимент большевизма, постараемся быть объективными. — С необходимостью определения места классической (по преимуществу гуманитарной культуры) в общественной системе сталкивается любая страна, переживающая период модернизации.
Во второй половине XIX в. кризис классической парадигмы в культуре явился одной из важнейших черт пореформенной модернизации России и вместе с тем одной из предпосылок генезиса массовой культуры. Находясь в исторических «тисках», приходится решать проблему соотношения «сиюминутного» и «вечного». В 20-30-х годах в нашей стране экономили на классической образованности не только из идеологических соображений, но и для блага остро необходимой технической реконструкции. Высокая динамичность эпохи также не стимулировала медленного углубленного чтения, наслаждения сложной эстетической игрой, постижения сокровенного смысла фактов и событий культуры. «Время вперед!
» — это не только политический лозунг момента, но и квинтэссенция целой эпохи, пронизывавшая систему ценностей и подходов к решению проблем, стиль мышления и образ жизни, характер общения и лексику. Самая динамичная часть общества — молодежь была ее носителем. Слово «Даешь!» являлось паролем поколения: «Даешь пятилетку в четыре года!», «Даешь промфинплан!», «Даешь больше угля, ситца, стали!
». Молодежный сленг в его речи был причудливо спаян с жестким и экономным на эмоции «канцеляритом ».
