«Консьюмеризм»
«Консьюмеризм» (стремление к обладанию вещами и комфортом) стал с начала 30-х годов одной из ярких черт массовой культуры в СССР. И это было естественно. Как в ядре желудя содержится дуб, так и потребительская модель жизни была сокрыта в представлениях о светлом коммунистическом завтра с его коренным принципом «От каждого по способностям — каждому по потребностям». Это вскоре после революции, уже в 1919 г. не без яда было отмечено Ивановым-Разумником. Еще в годы нэпа развернулась подлинная социокультурная драма, афористически выраженная О. Бендером в бессмертной дилогии: «Мы чужие на этом празднике жизни».
В 20-х годах с обывательскими вожделениями масс боролись, противопоставляя «без — бытную» культуру «нового человека» мещанскому «обрастанию» нэпмана. Мещанин был тогда врагом №1 советской власти. «Меня упраздняют с моей психологией, в меня плюют», — жаловался Обыватель в злободневной пьесе тех лет «Бунт машин» А. Толстого. Бесконечно игнорировать потребительские притязания населения было невозможно.
К реабилитации потребительской модели культуры советская Россия пришла в начале 30-х годов после многолетнего перерыва, усугубленного войнами, революциями, долгим пренебрежением к массовым потребностям. Пришла, растеряв многие былые (еще довоенные) навыки, соответствующую индустрию и стабильные связи с Западом. Если в 20-х годах созидательная и потребительская модели жизни противопоставлялись как разнонаправленные, то теперь, в 30-х, они соединились. Обнаружилось, что потребительские ожидания населения могут быть мощнейшим стимулом экономического развития. Идея коммунистического будущего, не исчезнув из официальной пропаганды, была дополнена идеей утвердившегося социалистического настоящего, в рамках которой и произошла реабилитация потребительских ценностей. От «кавалерийской атаки» на быт (с целью его искоренения) был совершен знаменательный переход к опоре на него и стимулированию через массовый спрос не только легкой промышленности, но и кинопроизводства, полиграфии, СМИ и т. п. Вместе с реабилитацией быта происходило шаг за шагом и признание традиционных ценностей: нравственных, семейных, в сфере искусства. Консервативные тенденции с примечательной регулярностью приходят на смену периодам общественных потрясений. И это не является особенностью развития только российской культуры. Периоды потрясений традиционных ценностей сменяются той или иной формой консерватизма. «Большой стиль» Людовика XIV с его упорядоченностью, государственным регулированием культуры, особой значимостью национальной и государственной идеи, пришел во Францию после почти полутора веков религиозных войн, потрясших до основания здание французской культуры. В XVIII в. классицизм с его дидактикой, рационализмом, просвещенчеством, проповедью высокой нравственности, сменил эпоху рококо с ее «после нас хоть потоп», падением нравов, безумными растратами и откровенным эротизмом.