«Зеленая» экономика: реалии, перспективы и пределы роста. Экономическая политика
Для России в области «зеленой» экономики главным с точки зрения обеспеченности энергией является решение проблем надежности и полноты удовлетворения потребностей, в том числе в удаленных регионах и сельской местности, учитывая, что: (а) централизованным энергоснабжением охвачена лишь треть территории, а две трети находятся в зоне децентрализованного и автономного энергоснабжения, где проживают около 20 млн человек; (б) в районах централизованного энергоснабжения, не говоря о других, нередко возникают проблемы с надежностью сетей и устойчивым обеспечением электричеством; (в) известны проблемы с подключением к сетям и взаимодействием с энергетическими монополистами, из-за которых многие потребители стремятся обеспечить автономное энергоснабжение и строят собственные котельные и энергоустановки. Экономически доступный потенциал ВИЭ (возобновляемых источников энергии, – Прим. ред.) в России достигает около трети всех добываемых ископаемых видов топлива, технический потенциал — в 25 раз больше. Использование только экономического потенциала ВИЭ позволило бы увеличить их долю в энергобалансе не менее чем до 25%, высвободив значительные дополнительные объемы нефти и газа для внутренней переработки (прежде всего в химической индустрии) и экспорта. Пока же использование ВИЭ далеко от желаемого. Их эксплуатация ежегодно позволяет вырабатывать не более 8,5 млрд кВт·ч электроэнергии (без учета гидроэлектростанций мощностью более 25 МВт), что составляет менее 1% общего объема производства электроэнергии в стране. С учетом указанных ГЭС этот показатель возрастает до 18,5% (в теплоснабжении — около 2%). В общем производстве первичной энергии на долю ВИЭ с учетом крупных ГЭС приходится в России всего 3,2%. По этим показателям, а также по динамике развития альтернативной энергетики Россия пока заметно уступает не только ведущим странам, но и государствам Восточной Европы.
Существенную роль в развитии этих источников и в целом альтернативной энергетики в России призваны сыграть принятые в 2008—2010 гг. нормативные документы. Они предусматривают закрепление целевых показателей снижения энергоемкости ВВП и увеличения доли ВИЭ в общем объеме производства и потребления электроэнергии на период до 2020 года. Соответствующие значения указанных индикаторов составляют: 40% снижения энергоемкости ВВП до 2020 г. и рост доли возобновляемых источников энергии до 1,5% в 2010 г., 2,5% в 2015 г. и 4,5% в 2020 году. Вместе с тем при необходимой поддержке развития ВИЭ (гарантиях доходности инвестиций, налоговых льготах, благоприятной тарифной политике) этот показатель реально увеличить не менее чем в полтора раза, а с учетом масштабного внедрения энергосберегающих технологий (см. ниже) этот показатель мог бы увеличиться до 13%. В России ближайшие перспективы развития ВИЭ связаны в первую очередь с малыми ГЭС и установками, использующими биомассу.
По некоторым оценкам, Россия в более отдаленной перспективе может стать крупным экспортером биотоплива второго и третьего поколений. Кроме того, следует подчеркнуть перспективность ветроэнергетических установок, размещенных в основном в прибрежных зонах. Достаточно упомянуть, что по совокупному ветроэнергетическому потенциалу (ресурсам энергии ветра) Россия является мировым лидером (вслед за ней идут США и Китай). У солнечной энергетики есть возможности развития в Бурятии и Краснодарском крае. Главным с точки зрения экономической рентабельности и конкурентоспособности самой энергетики и всех других сфер хозяйства, потребляющих энергию, является эффективное использование энергоресурсов.
В этой области отставание и в то же время нереализованный потенциал России весьма велики, притом, что именно это направление «зеленого» роста является наиболее перспективным с учетом природной и социально-экономической специфики России. По оценкам, в частности Института энергетической стратегии, объем энергосбережения в России может достигать величины, равной суммарному потреблению энергии Франции и Великобритании, а экономический эффект от экономии топлива и увеличения за счет этого экспорта газа – порядка 120-150 млрд долл. в год. Для большинства развитых и переходных государств, являющихся нетто-импортерами энергоресурсов и одновременно испытывающих избыток трудовых ресурсов (проблема безработицы особенно остро ощущается в период экономического кризиса), развитие альтернативной энергетики и в целом «зеленой» экономики как способа импортозамещения и смягчения безработицы является, очевидно, даже более важным, чем экономия ресурсов и снижение нежелательных выбросов в окружающую среду, включая парниковые газы. Для России, напротив, трудо — и импортозамещающие функции альтернативной энергетики имеют второстепенное значение для развития и конкурентоспособности ее хозяйственного комплекса на ближайшие годы и среднесрочную перспективу (до 2020 г.), а главным является обеспечение приоритета энергоэффективности над трудо — и импортозамещающими функциями альтернативной энергетики и других производств «зеленого» сектора экономики. Преимущество следует отдавать менее трудоемким видам деятельности, например, НИОКР в сфере экологически чистой энергетики; среди крупномасштабных проектов в этой сфере – установкам по утилизации попутных газов, а также производству энергии из биомассы или геотермальной энергии (по сравнению с гелиоустановками или мощностями по улавливанию и хранению углерода, которые также отличаются высокой капиталоемкостью).
При этом особое значение имеют технологии, использование которых обеспечивает двойной выигрыш (дивиденд) в виде отрицательных предельных издержек ресурсосбережения и снижения выбросов парниковых газов. Указанные технологии обеспечивают решение обеих задач одновременно с экономией средств. Такие технологии шире всего применяются в ЖКХ (теплоизоляция, освещение зданий, водонагревательные устройства). Кроме того, в населенных пунктах Сибири, Дальнего Востока, Крайнего Севера, которые относятся к районам децентрализованного энергоснабжения, перспективно и эффективно использование мини-ТЭЦ. Там же эффективны установки на базе ВИЭ, включая биомассу, воду (малые ГЭС), солнце, ветер и геотермальные источники. Учитывая тенденции диверсификации и декарбонизации энергетики ведущих стран мира, с одной стороны, и природные и социально-экономические особенности России – с другой, представляется эффективным ряд институциональных, прежде всего, нормативно-правовых нововведений, стимулирующих прогресс альтернативной энергетики – в отношении как повышения энергоэффективности, так и развития ВИЭ. В сфере энергоэффективности целесообразно использовать стандарты энергоэффективности и энергосбережения в перестройке существующих и строительстве новых зданий (домов) , которые в Европе называют «зданиями с низким энергопотреблением» или «пассивными домами».
В качестве примера приведем первое «зеленое» здание в Москве, построенное по британской системе BREEAM, а также 19-квартирный дом в Барнауле (Алтайский край), использующий широкий спектр технологий энергоэффективности и энергосбережения – от солнечных батарей на крыше и небольшой геотермальной установки в наземной части до специальных оконных блоков с деревянным каркасом и нанотехнологическим покрытием и изолирующего от непогоды и сохраняющего тепло «мокрого фасада». Еще одним институциональным нововведением в рассматриваемой сфере должно стать принятие специальных программ энергосбережения. Наиболее перспективны программы энергосбережения в сфере услуг, бюджетной сфере экономики, включая собственно госсектор и сектор ЖКХ, в значительной мере субсидируемый госбюджетом (достаточно упомянуть Москву, на которую приходится 10% всего ЖКХ России). В принятом в ноябре 2009 г. федеральном законе № 261 предусмотрены меры снижения потребления топливно-энергетических ресурсов в бюджетном секторе не менее чем на 15% в течение 2010-2015 годов. Это значит, что в России госсектор должен возглавить гонку за энергосбережение и энергоэффективность. Перспективны программы энергосбережения и в реальном секторе.
В частности, программа снижения энергоемкости производства крупнейшими компаниями (например, первой сотней), концентрирующими основную часть промышленного производства. Эта программа должна стать частью долгосрочной энергетической стратегии в части повышения энергоэффективности производства и может быть реализована в формате государственно-частного партнерства. В качестве одного из возможных решений может быть рассмотрен опыт Индии, правительство которой с августа 2009 г. объявило об организации в стране системы торговли сертификатами энергосбережения, аналогичной торговле квотами на выбросы парниковых газов в ETS в Европе. В области развития возобновляемых источников энергии целесообразно, не отказываясь от уже строящихся АЭС (в отличие от Германии и Японии), а также от замещения угля экологически более чистым газом, на локальном уровне замещать устаревшие мощности и наращивать дополнительные менее дорогостоящими и отличающимися большей гибкостью в размещении установками на ВИЭ. При этом их ближайшие перспективы развития связаны в России с малыми ГЭС (на которые делает упор и Китай) и установками, использующими биомассу (которые наряду с ветроэнергетикой являются одним из приоритетов развития ВИЭ в ЕС и США; биомасса также является приоритетным ВИЭ в Бразилии).
Для сооружения таких установок, использующих отходы древесины, значительные возможности существуют во многих регионах России, и биогазовых установок, утилизирующих отходы животноводства, — в Белгородской области и т. д. В целом, по оценке экспертного совета Комитета Государственной думы по энергетике, потенциал использования биомассы на перспективу до 2020 г. оценивается в 20 ГВт. Для развития использования биотоплива на транспорте целесообразно использовать институт нормативов, регулирующих добавки такого топлива к традиционному (бензиновому и дизельному — для автодорожного транспорта, керосиновому — для воздушного транспорта), как это делается за рубежом. Кроме того, в России имеются очень хорошие перспективы развития петротермальной энергетики (использование подземного тепла больших глубин, 5-10 км). Они связаны, во-первых, с приоритетными отечественными разработками эффективной технологии бурения, стоимость которого является определяющим фактором цен получаемой тепловой энергии. У российской установки скорость проходки в несколько раз выше, а издержки на бурение соответственно ниже, чем у зарубежных аналогов. Во-вторых, с распространенностью практически во всех регионах страны этих источников энергии, которые способны обеспечить порядка 400 млн Гкал тепла. В то же время неудовлетворенный спрос регионов России составляет по мощности около 16,7 ГВт. В-третьих, со значительно меньшей ценой получаемого тепла: она составляет 80 руб./Гкал против 400 руб./Гкал, которые потребители платили в 2010 году. Следует упомянуть и ветроэнергетические установки, главным образом в прибрежных зонах.
По совокупному ветроэнергетическому потенциалу (ресурсам энергии ветра) Россия является мировым лидером (вслед за ней идут США и Китай). У солнечной энергетики есть возможности развития в Краснодарском крае и не только – в скандинавских странах или Канаде солнца не больше, чем в России. Для прогресса альтернативной энергетики, помимо перечисленных, необходимым и целесообразным представляется еще ряд нововведений, стимулирующих повышение энергоэффективности и развитие ВИЭ. Так, во исполнение федерального закона № 261 об энергосбережении и энергоэффективности должна быть принята система дифференцированных тарифов на электроэнергию в зависимости от технологий ее производства, которая устанавливала бы субсидии для технологий альтернативной энергетики. Эффективность данной меры доказана опытом использования компенсационных тарифов (FIT) на подключение к сети производителей электроэнергии на основе ВИЭ примерно в 80 странах, прежде всего, европейских. Еще одно нововведение – изменения в системе налогообложения. Здесь также уместен зарубежный опыт, в том числе Германии.
Принятый там в 2007 г. Закон о квотах на использование биотоплива (Biofuels Quota Act) предусматривает освобождение от налогов до 2015 г. производство вторичного биотоплива из отходов древесины (биобутанола) и сельскохозяйственных культур, позволяющего снизить выбросы газов на 80-90%, и введение соответствующего налога на производство первичного биотоплива (непосредственно из древесины и сельскохозяйственных культур). Нельзя недооценивать важность качественных перемен в области неформальных институтов (традиций, стереотипов поведения и т. д.) и непосредственно связанного с ними традиционного опыта и знаний. Речь идет о необходимости и возможности открытия, по сути дела заново, и практическом использовании так называемого традиционного знания и культуры – обычаев поведения, навыков, технологий и т. п., для которых характерно ресурсосбережение (включая энергосбережение) в сочетании с адаптацией к сложным природным, в первую очередь климатическим, условиям. Они веками накоплены местным населением, особенно коренными народами России, а также зарубежных государств, например, в сооружении домов – традиции и опыт использования дерева (бревен), шкур оленей и снега и т. д. Огромный и уникальный потенциал этих знаний и технологий пока слабо отражен или вовсе отсутствует в современных стандартах. Реализация перечисленных мер также должна идти рука об руку с развитием институциональной базы, а также финансированием технического перевооружения «традиционной» энергетики, которая на обозримую перспективу будет преобладать в энергобалансе подавляющего большинства государств мира, включая Россию.
Полную версия статьи «Зеленая» экономика: реалии, перспективы и пределы роста» см. в апрель 2013 г. Борис Порфирьев Подготовила к публикации Галина Белова